За две недели, прошедшие со времени митинга на Болотной площади, мы как общество открыли в себе много новых приятных черт. С удивлением для самих себя мы узнали, что способны объединяться ради принципов, которые, перефразируя неподражаемого Черномырдина, для нас принципиальны. По сути, это главное открытие нового политического сезона. Однако сегодня оно омрачено неспособностью к объединению политиков и общественных деятелей, которые претендуют на роль выразителей и толмачей общественного протеста. Создание организационного комитета по подготовке к выборам – это сложение индивидуальных усилий к общей пользе (что уже немало), но оно никак не тянет на объединение.
Выход на Болотную – большая гражданская победа, у которой, как обычно бывает, объявилось много отцов. Официальные претенденты на отцовство, с одной стороны, единодушны в стремлении отразить рейдерские политические атаки со стороны тех, кто, с их точки зрения, не облечен легитимностью внесистемности. Просочились слухи о том, что на сцену 24 декабря не будет допущен ни один зарегистрированный кандидат в президенты, то есть те, кто, с точки зрения оппозиции, запятнал себя сотрудничеством с властью. В то же время выяснилось, что отцы-претенденты не слишком жалуют друг друга и не брезгуют интригами. Словом, все как у простых людей – эмоции кипят, эго зашкаливает. Вот только итог может оказаться плачевным.
Дело в том, что любой общественный протест имеет волновую природу. Если место и время коллективного подъема предугадать крайне сложно, то можно быть уверенным в том, что, раз появившись, скоро он спадет. Власти выгодно, чтобы это произошло как можно скорее, до того как площадь сможет добиться выполнения своих требований. Общество заинтересовано добиться желаемого как можно скорее и с наименьшими усилиями. Собственно для этого лидеры и нужны. Сегодня, сейчас. Нужны для того, чтобы предложить действенную стратегию для будущего. Нужны для того, чтобы энергия протеста не ушла в песок. Поэтому они и называются политиками, для этого они денно и нощно просчитывают расклады и оценивают возможности.
К сожалению, оргкомитет митинга 24 декабря на Сахарова позитивной программы действия не имеет. Судя по всему, он вообще никакой программы не имеет. Мучением для всех организаторов протестного движения стала выработка позиции в отношении бездействия властей. Ничего лучше и ничего бессмысленнее предложения Дмитрия Быкова превратить акцию в эстетический протест в этой ситуации нет.
Справедливости ради надо отметить, что протестующие оказались в затруднительном положении не по своей вине. Власть мгновенно сориентировалась в новых условиях. Сложилось впечатление, что митинг недовольных на Болотной стал для власти менее опасным, чем все митинги несогласных вместе взятые. Власть быстро поняла, что акции протеста можно и не разгонять (в случае с Болотной разгон нес вполне осязаемую угрозу режиму), но продолжать ничего не делать. Стратегия Махатмы Ганди наоборот. Протестующие могут сколь угодно протестовать, а власть будет продолжать невозмутимо взирать на них, черпая легитимность из других источников, покуда они не опустеют.
Новая стратегия власти сужает круг возможных действий оппозиции и протестующих до двух – либо идти по пути радикализации, чтобы удержать протестную активность, либо объединяться и предлагать конкретный сценарий на ближайший акт политической пьесы – президентские выборы.
Радикализация протеста выглядит сегодня маловероятной. Причина этого в том, что большинство людей вышли на Болотную для того, чтобы отстоять свое человеческое достоинство. Еще больше людей, возможно, придет на Сахарова именно потому, что увидели на примере Болотной, что отстаивать свои права можно легально, не попадая под дубинки ОМОНа, не теряя здоровья и собственного достоинства. Протесты показали, что большие числа легко делают законным то, что недавно оставалось вне закона. Дубинки ОМОНа появляются там, где нет людей. С этой точки зрения массовые протесты обладают несравненно большей легитимирующей силой, чем любые акции оппозиции последних лет. Оппозиция, к слову, понимает, что радикализация протеста окончательно и навсегда отвернет от нее людей, которые сделали перемены возможными.
Надежды на то, что объединение состоится и на Сахарова будет предложена внятная стратегия на президентские выборы, призрачны. Ограничив доступ на сцену новым видом ценза, цензом внесистемности, руководители протеста, по сути, отрезают для себя и для нас законные пути протеста. Это не может не огорчать на фоне того, что стратегия именно системного протеста (все же голосовать на заведомо нечестных выборах против «Единой России») подтвердила свою высокую эффективность. Понятно, что на мажоритарных выборах этот план не пройдет. Распыление голосов в призывах поддержать любого другого кандидата сыграет на руку главному претенденту В.Путину. Между тем даже второй тур пока не гарантирован. В эйфории солидарности немудрено потребовать невозможного – ухода национального лидера на вечную пенсию. Однако надо оставаться реалистами.
Второй тур сам по себе станет крупным успехом и важнейшим шагом к санации государственной власти. Без него системный политический кризис не только неизбежен, но, что действительно опасно, рискует превратиться в неуправляемый.
Сегодня руководители протестов и оппозиции стремятся сделать выбор за тех, кто придет в субботу на проспект Сахарова. Они делают этот выбор, отказываясь выносить на народное обсуждение вопрос о едином кандидате на президентских выборах, намереваясь лишить трибуны тех, кто уже зарегистрирован в качестве кандидата. Возникает вопрос: не следует хотя бы спросить у протестующих их мнение о стратегии на президентские выборы? Может статься, что люди на площади не захотят по русской привычке выбирать из двух зол оба и сочтут, что лучше иметь пусть несовершенного, но приемлемого кандидата, чем не иметь его вовсе.